Про любовь и ненависть.
У моего соседа по общежитию на стене в комнате, где мы проживали, появилась надпись «Любовь = Ненависть». Как любому любознательному человеку мне стало интересно, - что же сей изыск(буквы, вырезанные из синей бумаги для аппликаций, заботливо приклеенные на зеленые обои) значит. На мои вопросы об этом, сосед уклончиво отвечал, - ну, это понятия по-своему синонимы, если любишь кого-то, то, скорее всего, ты его и ненавидишь. Тогда для меня эти слова стали неожиданными и слегка непонятными.
«Как же так, - думал я, - неужели к нелюбимым нельзя относиться без ненависти?»
Но сосед был старше по возрасту, причем гораздо старше и ничего не оставалось, как принять за должное такую сентенцию, расположенную немного вкривь от горизонтали, сразу у входа в помещение. Это уже гораздо позже из книг я узнал, что некоторые инфанты в Испании, воздвигая своё жилище, вход украшали какими-нибудь мудрыми изречениями.
С той поры прошло уже немало времени. Почему-то этот незначительный эпизод остался у меня в памяти и время от времени приходили попытки как-то объяснить запомнившееся.
Что же все-таки такое «любовь»? Может ли обычный человек расшифровать столь невероятную связь, допустим, с той же «ненавистью» или еще какими-либо существительными и с тем, что люди вкладывают в понимание, скорее, этого чувства. Есть ли какие-нибудь конкретные ассоциации, когда слышится этот на первый взгляд банальный набор отдельных морфем и фонем? Для кого-то, возможно, это обыкновенные пончики или пирожки, для кого-то - образ рядом с ним сожительствующего (как бы обыденно это не звучало), для кого-то - семья или, в конце концов, наша сермяжная, обыкновенная жизнь, когда стоишь на берегу огромной пропасти, дышишь полной грудью, обозревая бескрайние просторы, а он, твой любимый человек, стоит рядом и внимает этому великолепию, разделяя его.
Как человеку рациональному мне ни раз приходилось копаться в себе, своих переживаниях, чувствах, чтобы как-то осознать, дойти до истины. Замечал, что останавливала мысль о том, - могу ли писать об этом, если у самого нет музы, вдохновляющей на этот подвиг, - быть понятым и услышанным? И вообще, была ли та самая любовь? А, может, муза – это совсем не женщина? Существо нереальное, живущее только в воображении? И нам только хочется, чтобы шелест её крыла обхватывал нежным прикосновением перьев твое тело, защищая от грубых мыслей и доводов.
Порою возникает ощущение, что все в мире вращается вокруг этого слова. Та же «ненависть», «боль», «восхищение». Что не назови, всегда возникает что-то, характеризующее твоё отношение произнесенному. Может, это не всегда любовь, но выражение другого оттенка, дающего оценку, - «отвращение», «влечение», «страх». Будь я журналистом, возможно, вышел бы на улицу, провел бы опрос, - что для каждого в отдельности значит это слово? Но вспоминаю себя и вижу смерть, приснившуюся на недостроенной даче ранним, летним утром. Пытаясь встать, доказать, что люблю и могу любить, но в бессилии даже не смог пошевелить ни одной частью тела.
«А какой смысл?» Ведь для каждого, наверно, это что-то сугубо личное, интимное. То, что лежит глубоко внутри в маленькой, лаковой шкатулке под большим замком с секретом. Ведь это сугубо личное заставляет людей брать в руки оружие, идти на подвиг, штурмовать недосягаемые вершины, прыгать с парашютом и выдумывать немыслимые законы. Это что-то двигает и дает силы. Материалисты, скорее, скажут, - брат, ты ничего не понимаешь в биологии. Движение – это килокалории, умноженные на распад белков в организме, и если ты двигаешься, то это и есть жизнь, а не какие-то смутные представления о порывах чувственного. Но я видел другую картину. Видел, как люди сходят с ума, представив наши переживания в двоичной форме, видел, как отмахиваются от невидимых призраков, размахивая руками и поднимая ноги, видел, как с исступлением каблуками превращают человеческие головы в кровавое месиво. Казалось, ни что не может больше удивить и все же. Мне не понятно от чего стреляли раньше лишь за слово. За слово брошенное вскользь. Причем обдуманно, с расчетом, чтоб угодить обидчику прямо в сердце, решив свою досаду навсегда. И если в ранней литературе такие дуэли не редкость, то со временем, все меньше и меньше таких примеров. Все больше и больше трансформаций этих сражений, - того самого сокровенного, превратившегося в обыкновенные разборки за бабло.
Обидно, досадно, что уходит, наверно, навсегда эта романтика жанра и порою кажется, что альтернативы нет и любовь останется лишь аморфным представлением о боге. Но все же…
